четверг, 5 августа 2010 г.

На экране – «Венецианский купец»

О кинофильме Майкла Рэдфорда

Среди ярких и интересных последних новинок кинематографа особое место занимает фильм режиссера (он же и автор сценария) Майкла Рэдфорда «Венецианский купец», созданный по одноименной пьесе Вильяма Шекспира. Снятый в стилистике, совсем не похожей на стандарты современного американского кино, он идет в очень ограниченном количестве кинотеатров. Картина не выдвинута на соискание «Оскара» ни по одной номинации. И тем не менее, забегая вперед, рискнем сказать, что работа Аль Пачино в роли Шейлока в этом фильме – одно из высочайших достижений актерского мастерства в мировом кинематографе последних лет.
Фильм этот, естественно, вызывает много споров и дискуссионных разговоров. Все они связаны с пониманием и трактовкой первоисточника – пьесы Вильяма Шекспира «Венецианский купец», написанной, как считают шекспироведы, примерно в 1596 году, всего лишь немногим более 400 лет тому назад. Причина всех споров одна: как понимать образ Шейлока – одного из главных персонажей, является ли авторская трактовка его изначально антисемитской, окрашенной в отрицательные по отношению к евреям смысловые и эмоциональные интонации?
К сожалению, история сценических воплощений этой пьесы на протяжении четырех столетий говорит о том, что были случаи, особенно в фашистской Германии, когда режиссеры ставили «Венецианского купца» с позиций звериной ненависти к евреям. Это вызывало определенную настороженность к литературному первоисточнику: в России, например, и в некоторых других странах эту пьесу в прошлом столетии почти не ставили. И только в наше время, с его новыми проблемами, обращение к классике стало обретать свой подлинный, истинный смысл, предельно близкий, как нам представляется, к авторскому замыслу, к авторскому пониманию того, что заложено в пьесе.
Сравнительно недавно известный актер Михаил Козаков привнес много нового в трактовку и понимание пьесы «Венецианский купец» и образа Шейлока. Вот уже шесть лет он играет эту роль в спектакле Театра имени Моссовета в Москве. Вспоминаю, как два года назад во время нашей беседы в Чикаго Михаил Козаков много и подробно говорил мне о том, как и почему он играет Шейлока, как он шел к этой роли. «Сам Шекспир назвал пьесу «Венецианский купец» комедией, – рассказывал Михаил Козаков. – Но парадокс в том, что в ней – такой яркий персонаж, с такими сильными философскими монологами, раздумьями. Мой Шейлок – совсем не смешной человек. Конечно, по-разному можно его сыграть. У меня такое ощущение, что Шекспир писал комедию и вдруг гениальным мазком, как будто ногтем царапнув по живому месту, написал Шейлока. Поэтому очень важен поиск своего видения этой роли при понимании всей опасности проблемы». А на своем концерте тогда актер с болью в каждом слове прочитал один из монологов Шейлока («Вы оскорбляете наш народ, ненависть рождает ненависть…» и т.д.), убеждая всех в полной безосновательности обвинений автора «Венецианского купца» Вильяма Шекспира в антисемитизме.
Но вернемся к кинофильму Майкла Рэдфорда. В самом его начале пояснительные титры сообщают зрителям, что в Венеции того времени, когда происходит действие, евреи жили в специальном гетто и что им не разрешалось заниматься многими ремеслами и профессиями. А затем мы переносимся в Венецию – реальную, отдаленную от нас несколькими столетиями, где все воссоздано так, как это было тогда: костюмы, дома, улочки, мост Риальто, площадь Сан-Марко… Начинается действие, закручивается незамысловатая интрига. Ростовщик Шейлок соглашается дать взаймы деньги купцу-предпринимателю Антонио, но с условием: если долг не будет возвращен в срок, отдавать его уже придется вместе с фунтом плоти того же Антонио.
Актер Аль Пачино с первых же кадров появления своего персонажа стремится передать его неоднозначность и сложность, раскрыть все внутренние процессы, которые происходят в его сознании и в его душе. Работают взгляд, мимика, скупые жесты актера, интонации каждой его фразы. Пластика существования актера в этом образе, интеллект создаваемого им персонажа притягивают, завораживают нас; зритель не просто сопереживает, он как бы соразмышляет вместе с Шейлоком – Аль Пачино. Сначала актер полностью оправдывает решение Шейлока поставить именно такое условие для дачи денег взаймы, потому что он делает это для Антонио, человека, который оскорблял и унижал его. Монологи Шейлока – Аль Пачино со страшной силой летят в лицо обидчику и вместе с тем в лицо всем, кто обижает и притесняет евреев. Вспомним один из них. «Он меня опозорил, помешал мне заработать по крайней мере полмиллиона, насмехался над моими убытками, издевался над моими барышами, поносил мой народ, препятствовал моим делам, охлаждал моих друзей, разгорячал моих врагов; а какая у него для этого была причина? Та, что я еврей. Да разве у еврея нет глаз? Разве у еврея нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его?.. Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь? Если нас отравить – разве мы не умираем? А если нас оскорбляют – разве мы не должны мстить?.. Вы нас учите гнусности, – я ее исполню. Уж поверьте, что я превзойду своих учителей!» (перевод Татьяны Щепкиной-Куперник). Аль Пачино произносит все это выстраданно, с колоссальным внутренним достоинством, подчеркивая, что не может вечно длиться унижение. Так же страстно произносит он и другие свои монологи, объясняющие, если не оправдывающие его позицию угнетаемого еврея, говорящего от имени всего своего народа.
А дальше в кинофильме режиссер и актер находят неожиданную и очень любопытную линию развития этого образа. В пьесе Шекспира после суда, который блестяще провела, переодевшись в мужскую одежду и выдав себя за адвоката, умнейшая молодая Порция (актриса Линн Коллинз), Шейлок сникает, отказывается от всех своих требований и своего имущества и исчезает. Действие продолжается уже без Шейлока. А в фильме с самого начала суда Аль Пачино передает внутреннее беспокойство в душе и сознании Шейлока. Мы словно бы ощущаем этот роковой, терзающий его вопрос, от ответа на который Шейлок – Аль Пачино не может уйти: так ли он поступает, прав ли он был нравственно, когда выдвигал такие долговые требования? И возникает потрясающий финал, которого нет у Шекспира, когда Шейлок – Аль Пачино стоит перед синагогой, туда заходят люди, дверь закрывается, а герой продолжает молча стоять в глубоком раздумье. И мы, зрители, душою вместе с ним, мы вместе с ним переживаем все случившееся. И, может быть, тоже задумываемся, что же будет дальше на этой неспокойной планете, где до сих пор нет мира между народами…
Все остальные персонажи в кинофильме решены, как и у Шекспира, в стилистике его пьес раннего периода, в духе обычной ренессансной комедии. Пытается найти живые черты в немного схематичном Антонио хороший актер Джереми Айронс. Интересен актер Джозеф Файнс, играющий роль Басанио, для которого главное в жизни – любовь, дружба, преданность слову и долгу. Будто бы с полотна Тициана сошла и пришла в этот фильм Порция в отличном исполнении актрисы Линн Коллинз. Очаровательна и оригинальна прислужница Порции Нерисса (актриса Хитер Голденхерш), неповторимое своеобразие своего персонажа подчеркивает актриса Зулейка Робинсон, играющая роль Джессики, дочери Шейлока. Все исполнители основных ролей очень хорошо чувствуют и понимают друг друга в ансамблевых сценах, особенно в парных.
Этот кинофильм заметно выделяется среди того общего потока мирового кинематографа, который мы смотрим в последнее время на экранах. Здесь нет уже набивших оскомину обязательных погонь, стрельбы, убийств, насилий. В «Венецианском купце» режиссера Майкла Рэдфорда удивительно образно воссоздана иллюзия того исторически конкретного времени (вспомним: кинематограф – иллюзион), той эпохи, героев, живших тогда. В картине преобладают крупные и средние планы; операторская работа просто блестящая (кинооператор Бенойт Делхомм). Продуман монтаж: ни одного случайного стыка, события сменяются логично, сохраняя эффект нашего, зрительского присутствия там, в домах, на улицах и площадях Венеции, среди тех персонажей. Все это помогает осуществлению талантливого режиссерского замысла: сохранить дух и звучание литературного первоисточника и одновременно выйти за некоторые его смысловые и эмоциональные рамки, показать неисчерпаемую глубину и значимость ряда ярких персонажей.
Вообще эта картина своей стилистикой и постановочной манерой напомнила мне уже давние (семидесятые годы) шедевры экранизации художественной литературы, созданные для телевидения выдающимся режиссером прошлого столетия Анатолием Эфросом, его «Бориса Годунова» по А.Пушкину и «Несколько слов в честь господина де Мольера» по М.Булгакову. Эти работы можно назвать телевизионными спектаклями или телевизионными фильмами, это не имеет значения. Главное в них – удивительная передача сути фактуры первоисточника, глубокое проникновение в образы, раскрытие всей их колоссальной психологической глубины при своей режиссерской трактовке, но целиком вытекающей из сути классики. К сожалению, уже никто ни в той стране, ни у нас в США не занимается именно телевизионной экранизацией литературы, имеющей, по сравнению с кинематографической, свои особенности, свою непосредственность, свое очарование.
Так что, наверно, и какой-то ностальгический мотив присутствует в моем восприятии «Венецианского купца» Майкла Рэдфорда.

Комментариев нет: