Визитная карточка Чикаго

О мозаике Марка Шагала «Четыре времени года»

По-разному складывались судьбы тех, кто в разные годы покинул свою родину и уехал в эмиграцию. Но, наверно, почти все мы испытывали состояние определенного душевного кризиса, беспокойства, смятения. Что будет, что ждет впереди? Думаю, что мне, как и многим, в какой-то степени повезло: судьба закинула в американский город Чикаго, и оказалось, что в нем – заметное присутствие моего любимого художника Марка Шагала, его вдохновенного творчества, во многом повлиявшего в свое время на мое понимание и жизни, и искусства. И кто знает, может быть, именно эта причина – среди прочих, которые помогли в свое время уйти от депрессии, обрести себя.
Я благодарен Марку Шагалу не только за его открытия красоты жизни в единстве ее радости и ее трагизма, за то, что его работы помогают понять, что происходило в самом мятежном и неспокойном ушедшем столетии. Великий Мастер, ярчайший представитель еврейской духовности, пронес через время и пространство, через океаны и континенты очертания и образы родной белорусской земли. Он показал, что иногда стоит подняться высоко в небеса, чтобы лучше увидеть то, что происходит на земле, чтобы почувствовать и убедиться, что мироздание определяют законы гармонии и красоты и нет в этом мире ничего сильнее веры и любви.
В первые месяцы своей американской жизни я любил часто приезжать именно сюда, в этот красивый сквер на углу улиц Monroe и Dearborn рядом с небоскребом Первого Национального банка Чикаго. Здесь я подолгу стоял перед одним из прекрасных шедевров Марка Шагала – мозаикой «Четыре времени года». Стоял, не в силах оторваться от этой красоты цвета, от этих завораживающих реальных и сказочных персонажей, знакомых по знаменитым шагаловским полотнам… Незримо звучала великая музыка – музыка цвета, очищающая, возвышающая, дающая надежду и силу.
Произошло так, что мозаика Марка Шагала «Четыре времени года» после ее открытия стала своеобразной визитной карточкой Чикаго. И прежде чем приступить к рассказу об истории создания этого шедевра, образца великолепного соединения изобразительного и монументального искусства, хочется немного рассказать о связях Марка Шагала с нашим городом, о его заметном месте в творческой биографии художника.
Впервые Марк Шагал приехал в Чикаго летом 1944 года. Еще не окончилась война с фашизмом, от которого художнику пришлось спасаться, покинув перед самым немецким вторжением Францию. Именно Чикагский Арт-Институт, один из крупнейших музеев мира типа Лувра, Эрмитажа и им подобных, организовал тогда ретроспективную выставку работ Марка Шагала. Из различных американских музеев и частных коллекций удалось собрать довольно значительное количество его картин и рисунков. Сам Марк Шагал присутствовал на открытии выставки и выступил с лекцией в Чикагском университете. В те дни он был необычайно тронут гостеприимством профессора этого университета Джона Нефа, в коллекции которого находились две картины художника.
В 1958 году профессор Джон Неф снова пригласил Шагала приехать в Чикаго для участия в дискуссии на специальном семинаре по проблемам взаимоотношений искусства и общественного мнения. На этот раз Марк Шагал смог побыть в этом городе несколько дней и более подробно осмотреть его неповторимые архитектурные ансамбли. Тогда же художник познакомился с семьей Вильяма и Элеоноры Вууд Принсов. Вильям Принс, известный ученый-искусствовед, руководил этим представительным семинаром, а Элеонора Вууд Принс позже стала спонсором и организатором специального общественного фонда, созданного для того, чтобы приобрести для Чикаго произведения Марка Шагала.
Перед отъездом Шагал оставил тезисы своего выступления, своеобразное обращение к участникам семинара. «Искусство и жизнь» – так он назвал свои размышления, рукопись которых хранится в библиотеке Чикагского университета. Приведем некоторые отрывки из этого выступления.
«В то время, когда эта страна меня приютила, я почувствовал в Америке необычайную доброту ко мне, она вернула мне ощущение молодости… Сегодня я вижу здесь непрерывное движение, стремительно мчатся машины и люди в поисках не только материальных благ, но и неизвестных мне идеалов. Я в восторге от этого множества людей, говорящих на различных языках, но объединенных в едином могучем молодом стремлении... Наверно, это было бы счастьем для какого-нибудь художника или для меня создать сегодня или завтра что-нибудь монументальное для этого нового мира... Я думаю о будущем этой свободной страны…
На самом деле где-то внутри каждого из нас есть боязнь рождения или смерти, ненависти и даже любви. Это часто оставляет в истории такие произведения искусства, где отражена собственная судьба художника. Но все равно зрителю трудно бывает увидеть и узнать ее истинную сущность и глубину...
Временами бывает, что мы опечалены, и это потому, что мы скорее верим тому, что диктует наш мозг, чем прислушиваемся к своему сердцу. А ведь именно в нем рождаются и появляются все оттенки Любви…
Невозможно создавать живописные картины без Любви в полном смысле этого слова. Искусство в целом – это религиозный акт веры.
Справедливость всего этого с годами я почувствовал более остро и ярко. Как и нелепую смехотворность результата, когда создаешь что-то без своей крови, без своей души, без того, что пронизано Любовью.
Цвет – это пульс в произведениях искусства. То же, что и о цвете, можно сказать о музыке: глубина цвета воспринимается глазами и остается в душе, так же как и звуки музыки воспринимаются ушами и остаются в душах…
Человек никогда не сможет постичь все секреты жизни технически или механически. Но через свою душу он связан с миром, во всяком случае с его гармонией. Никто не может оставаться слепым или глухим перед настоящими произведениями искусства. Наоборот, именно этот процесс – восприятие искусства – необходим для того, чтобы почувствовать настоящую полноту жизни вообще, в том числе и культурной жизни…»
Высказанное в 1958 году Марком Шагалом желание «создать сегодня или завтра что-нибудь монументальное для этого нового мира» не забывали те, кто горячо любил и свой город, и неповторимое творчество этого художника. Но только в 1971 году появилось что-то похожее на перспективу реального осуществления его идеи. Марк Шагал приехал в Вашингтон, снова по приглашению профессора Нефа и его жены, чтобы участвовать в открытии сделанной по его рисунку мозаики на стене в саду дома профессора в вашингтонском пригороде Джорджтауне. На семейном торжестве были Вильям и Элеонора Принсы. Дождавшись удобной минуты, Элеонора сказала Шагалу: «Не забывайте, пожалуйста: в Чикаго вас так любят... Было бы прекрасно, если бы наши жители увидели то, что могло бы усилить ассоциативную связь: Чикаго – Шагал...» (Chicago... Chagall... Элеонора Принс имела в виду и такое даже зрительное созвучие в написании названия города и фамилии художника). Первой одобрила эту идею Вава (Валентина Бродская), жена Марка Шагала. А сам художник согласился серьезно подумать об этом предложении.
На протяжении следующих месяцев Элеонора Принс написала несколько писем Марку и Ваве Шагалам, напоминая о разговоре в Вашингтоне. В своих ответах Вава вежливо объясняла, что все не так просто, нельзя забывать, что художнику уже восемьдесят четыре года... Но Принсы продолжали свои настойчивые переговоры. И вот с конкретным предложением создать мозаичную стенку на скверике возле нового здания Первого Национального банка Чикаго Вильям Принс полетел во Францию. Перед этим Принсы договорились с руководством банка и мэрией Чикаго, что мозаичная стенка будет построена за их счет как память об их приемном отце Фредерике Генри Принсе, промышленнике и финансисте, сделавшем очень много для нового строительства в Чикаго. На этот раз Марк Шагал дал принципиальное согласие и начал работать над проектом.
В феврале 1972 года неутомимая Элеонора снова прилетает к Шагалу уже вместе с архитектором Картером Мэнни. Они привезли с собой специально выполненный огромный макет здания и сквера возле него. Обсуждалась форма будущей мозаики; было решено, что она должна смотреться с разных сторон сквера в трех измерениях.
Через два с половиной года замысел обрел свое практическое воплощение. Забегая вперед, сообщим, что в мае 1993 года посол Франции в США Жак Андреани на специальной церемонии в Чикаго вручил Элеоноре Вууд Принс медаль французского «Ордена Почетного Легиона» за выдающийся вклад в развитие американо-французских культурных связей. «Благодаря французу Маркитту, – сказал тогда посол, – на карте мира появилось название – Чикаго. Благодаря Элеоноре Вууд Принс этот город появился на мировой карте шедевров изобразительного искусства».
Торжественное открытие мозаики состоялось 27 сентября 1974 года. Об этом событии в жизни города мне подробно рассказывала Вера Ромук, одна из активисток послевоенной волны эмиграции из Беларуси. Накануне Белорусский координационный комитет в Чикаго (организация белорусской диаспоры) подготовил и разослал в газеты, на радио- и телестанции специальный пресс-релиз, в котором рассказывалось о том, что Марк Шагал родился в Витебске и что этот город находится в Беларуси. 26 сентября в здании чикагской мэрии состоялась специальная пресс-конференция, посвященная предстоящему открытию мозаики. На ней выступила Вава Шагал, которая подчеркнула, что «почти все образы, которые вы увидите, навеяны Беларусью, родиной художника». После пресс-конференции представители белорусской диаспоры познакомились с Вавой; состоялась интереснейшая беседа. Потом все пошли в сквер к Первому банку, чтобы посмотреть мозаику. Туда в это время подъехал и сам Марк Шагал. Он тепло здоровался с каждым, беседовал, подписывал открытки, раздавал автографы. Представившись, поговорила с ним и Вера Ромук. Она вспоминает, что подписывая и ей открытку, Марк Шагал сказал: «Беларусь – это моя любимая родина».
Мозаика «Четыре времени года» была торжественно открыта на следующий день. Среди присутствующих на митинге была большая группа белорусских эмигрантов. Они держали над головами огромный плакат с надписью на белорусском и английском языках: «Приветствуем Марка Шагала – нашего земляка из Витебска, из Беларуси!».
280 квадратных метров – такова общая экспозиционная площадь этого щедрого дара художника жителям Чикаго, этого уникального сооружения из камня и стекла. Длина мозаики «Четыре времени года» – двадцать один метр, высота – более четырех и ширина – три метра. Композиционное единство создают 128 панелей на всех пяти плоскостях, которые можно рассматривать с разных сторон площадки. 250 оттенков стекла разных цветов составляют рожденные фантазией Шагала рисунки. Мозаика верхней, пятой плоскости – огромнейший букет цветов – хорошо была видна тем, кто работает на разных этажах здания Первого Национального банка. Дважды после открытия уже проводились реставрационные работы: под действием чикагских ледяных дождей и южной жары на плитках появлялись трещины. Поврежденные плитки были заменены новыми, над самой мозаикой была установлена конструкция из стекла и стали, покрытой бронзой, – крыша, пропускающая солнечный свет.
«Четыре времени года» прекрасно приютились здесь, на этой площади среди небоскребов Чикагского даунтауна. Мозаика Марка Шагала вписалась в окружающий ансамбль естественно и органично, и сегодня уже невозможно представить себе без нее и этот перекресток улиц, и этот уголок города.
«Четыре времени года» – своеобразное напряженное раздумье художника, который во время ее создания, наверно, уже понимал, что пора подводить итоги того, что прожито и пережито. «Я вижу, – писал Марк Шагал, – эти четыре времени года как символ, отображающий человеческую жизнь, и физическую, и духовную, во всех ее проявлениях... Я очень рад, что мозаика находится в самом оживленном месте города, что здесь все время идут и идут люди». В этой работе художник как бы собирает вместе свои любимые образы, разбросанные в разных произведениях, и ранних, и самых последних. Обнимаются влюбленные, летают люди и коровы, козы и рыбы, колдовскими красками расцветают цветы... Лошади и музыканты, библейская голова осла и неповторимые очертания городских и деревенских улочек. Свой мир, не похожий ни на что, призыв задуматься над сущностью простых явлений жизни... Шагаловское стремление преодолеть притяжение земли и вырваться в необычайный фантастический мир, и рядом – бытовые детали жизни еврейской хасидской семьи, реалии и силуэты белорусских местечек и родного Витебска...
К знакомым и привычным образам фантазией художника добавлены и узнаваемые очертания чикагских зданий и линий – своеобразная дань уважения этому городу. И все это связано единой гармонией, единым ритмом, ощущением радостной полноты и непрерывности жизни. Венчает композиции мозаичных плоскостей образ солнца, его щедрых лучей, которые словно бы подсвечивают все богатство шагаловских красок, его оттенки синего, красного, желтого, зеленого, – всех цветов радуги.
«Я рассказываю о нереальности, которая на самом деле реальна. Или о действительности, которой нет и не может быть на земле. Но, тем не менее, не исключено, что она – единственная возможная форма существования». В этой цитате из упомянутых выше размышлений Марка Шагала «Искусство и жизнь» скрыта все та же вечная загадка его вдохновенного творчества.