Михаил Козаков: «В режиссуре главное – концепция...»

Гамлет
В чем дело, мать, скажите?
Королева
Сын, твой отец тобой обижен тяжко.
Гамлет
Мать, мой отец обижен вами тяжко.
Королева
Не отвечайте праздным языком.
Гамлет
Не вопрошайте грешным языком.
Королева
Что это значит, Гамлет?
Гамлет
Что вам надо?
Королева
Вы позабыли, кто я?
Гамлет
Нет, клянусь.
Вы королева, дядина жена;
И – о, зачем так вышло! – вы мне мать.
Королева
Так пусть же с вами говорят другие...
В.Шекспир. «Гамлет, принц Датский»

Неожиданно для всех собравшихся в переполненном зале Northbrook Theatre в Чикаго именно этой сценой из «Гамлета» началась творческая встреча с Михаилом Козаковым, известным российским актером и режиссером театра и кино. Он, естественно, был Гамлетом, а в роли Королевы мы увидели замечательную актрису Зинаиду Леберчук, живущую сегодня в этом городе. Диалог Гамлета и Королевы прозвучал ровно через полвека после памятного спектакля в Москве в Театре им. Маяковского, где актеры исполняли именно эти роли. Много лет они не виделись, встретились всего лишь за несколько минут до начала концерта.
Недавно с большим успехом прошли гастроли Михаила Козакова в разных городах Америки. Он всегда выстраивает свои выступления эмоционально и взволнованно, открывая новые горизонты в поэзии известных авторов – классиков и современников. На этот раз он показал удивительное образное и смысловое богатство поэзии Александра Пушкина, выделив и подчеркнув в ней неожиданные интонации, особенно в сочетании бытовых и возвышенных оттенков. Как небольшой моноспектакль звучали отрывки из поэмы А.Пушкина «Руслан и Людмила». Актер вдохновенно читал стихотворения Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама, Давида Самойлова. Вторые отделения концертов, как правило, посвящаются поэзии Иосифа Бродского, любимого поэта Михаила Козакова. Всегда поражает прежде всего эмоциональная отдача актера, его стремление передать нам свое понимание лучших образцов русской поэзии, подчеркнуть своеобразие, богатую образность и неповторимость ее лучших мастеров двух последних столетий. Подробно отвечал наш гость и на вопросы зрителей.
В мгновенно пролетевший день пребывания Михаила Козакова у нас в Чикаго мне на правах давнего знакомого удалось встретиться и поговорить с ним.
- В последний раз, уважаемый Михаил, вы приезжали с концертами в Америку два с половиной года тому назад. Поэтому первый вопрос такой: чем вы занимались это время? Что было сделано, что осуществлено из ваших многочисленных творческих замыслов?
- Прежде всего хочу назвать последнюю мою самую значительную работу – фильм-спектакль «Король Лир», который был недавно показан по каналу «Культура». Это телевизионный вариант поставленного режиссером Павлом Хомским спектакля Театра им. Моссовета, где я играл заглавную роль. Мы установили пять съемочных камер, я сам играл и занимался непосредственно съемкой. Потом все раскадровал, а мой сын Кирилл смонтировал. До того я снял тоже очень важную для меня работу – трехсерийный телевизионный авторский фильм под названием «Играем Шекспира». Первая серия – это «Воспоминание о Гамлете» (я сыграл шесть ролей в спектаклях по пьесам Шекспира, и что-то из этого вошло в фильм). Но главное в этом фильме то, что вы увидите, как роль Гамлета исполняли Пол Скофилд, Лоуренс Оливье, Мэл Гибсон, Иннокентий Смоктуновский, Владимир Высоцкий, Эдуард Марцевич, Константин Райкин, Евгений Миронов. В фильме звучат мои размышления об этом персонаже, я читаю несколько монологов Гамлета. Рассказываю о временах, когда у нас нельзя было играть эту трагедию и когда стало можно. Вторая серия – это «Две комедии». Я когда-то сыграл братьев-близнецов в «Комедии ошибок», и в фильме я рассказываю о том времени, о семидесятых годах. Затем я рассказываю о «Венецианском купце», о том, как играл Шейлока в спектакле Театра им. Моссовета, читаю его монологи, рассуждаю о еврейских проблемах, о Холокосте, о трактовке этого образа на сценах разных стран. Третью серию фильма «Играем Шекспира» я назвал «Размышления о Лире». Здесь опять я говорю о своем понимании этой великой роли, мы показываем сохранившиеся отрывки из спектаклей «Король Лир» с участием Соломона Михоэлса, Юрия Ярвета, Лоуренса Оливье, Пола Скофилда, Ромаза Чхиквадзе. Этот фильм был уже трижды показан по телевидению и, что мне особенно приятно, он получил премию «Тэффи».
- Недавно у нас в Америке как-то не очень заметно прошел фильм «Венецианский купец» со знаменитым Аль Пачино в главной роли. Как вы оцениваете эту работу?
- Этот фильм мне не очень понравился. При всем уважении к актерскому перевоплощению Аль Пачино я должен сказать, что в этом «Венецианском купце» нет решения, нет концепции. Постановка этой пьесы в театре и кино обязательно требует очень хорошей режиссуры. Необходимо четкое понимание и определение: о чем вы рассказываете? О том, что в финале Шейлок крестился? Можно и так. Но почему это произошло? Чтобы сохранить жизнь? Я трактовал этот образ совершенно иначе. Мой Шейлок на сцене в форме генерала армии Израиля, он читает «Псалом Давида» на иврите, и он не идет ни на какие компромиссы. Я играл, как бы уже зная, что был Холокост. Все это вы сможете увидеть в фильме «Играем Шекспира», он уже выпущен на DVD.
- Что еще интересное было сделано вами в эти годы?
- Я снял шестисерийный фильм «Очарование зла», который был уже показан по РТVi, прошел в Австралии и Израиле. А в России до сих пор его не показывают. Мне к такой ситуации не привыкать, я в свое время с «Покровскими воротами» намучился. Фильм запрещали и при Брежневе, и при Черненко... Естественно, что все это время я занимался и эстрадно-концертной деятельностью. Мы продолжаем играть с Игорем Бутманом «Концерт для голоса и саксофона» по стихам Иосифа Бродского. Я подготовил ряд новых программ. Это «Мне снился сон» по Давиду Самойлову, мы исполняем ее вместе с певицей Настей Модестовой; этот концерт год назад мы привозили в Лос-Анджелес на фестиваль русской культуры. Вместе с молодым оркестром «Эрмитаж» под руководством талантливого гобоиста Алексея Уткина подготовлена программа «О ты, последняя любовь» по поэзии и письмам Федора Тютчева; в этом концерте моя партнерша – Даша Юрская. Много записано и аудиопрограмм. Из последних это «Евангелие от Мастера» – роман в романе М.Булгакова с музыкой Шандора Калоша, альбом с поэзией Михаила .Лермонтова, забавная композиция «Любовь моя – Одесса», где звучат и Пушкин, и Бабель, и оперетта «На рассвете» (мы с Ларисой Долиной там напеваем), и «Шаланды полные кефали», и Мандельштам с его темой моря, и Бродский, и песня «Жил отважный капитан». А самая последняя моя запись – это целиком поэма Александра Пушкина «Руслан и Людмила». В ближайшее время предстоит работа над уникальной записью – двадцать серий «Книги о Паганини», о судьбе и наследии этого уникальнейшего человека. Готовлю также концертную композицию по Иосифу Бродскому, она будет называться «Посмертная правота». Кроме поэзии там будут и театрализованные сцены, и инсценированные отрывки из книги Соломона Волкова о Бродском. Моя давняя мечта – поставить «Моцарт и Сальери» Пушкина.
- Были ли у вас актерские работы в кино в последнее время?
- Я, естественно, снимаюсь иногда. Но не удовлетворен этими съемками. Это, в основном, эпизоды. Сейчас вот приглашают поехать на съемки даже в Камбоджу. Но самое важное для меня за последнее время, о чем я обязан сказать, это выход в свет моего двухтомника. Первый том называется «Рисунки на песке», второй – «Третий звонок». Там очень много нового, чего массовый читатель не знает, вплоть до пьесы, которую я написал. Туда вошло и эссе «Играем Шекспира», и творческий портрет Иннокентия Смоктуновского, и портретные зарисовки Зиновия Гердта, Олега Янковского, Сергея Гурзо, рассказы о встречах с Марчелло Мастрояни и Робертом де Ниро и многое другое. Пьеса моя называется «Черкасский и другие», это рассказ о старом актере, который получил роль Лира, такая своеобразная драма внутри актерской семьи. Вообще я стараюсь писать в свободные минуты: наше поколение замечательных актеров уходит, я хочу успеть рассказать о Евгении Евстигнееве, о Павле Луспекаеве, об Олеге Борисове, об Олеге Ефремове. Я уже называю себя профессиональным вспоминателем. Но этому надо отдавать должное. Скажу и о последнем, самом важном для меня замысле: я предложил продюсеру Акопову поставить сериал об убийстве великого актера Соломона Михоэлса. Сегодня есть масса документов, есть замечательная документальная книга Левашова. Я еду в Израиль, буду встречаться с дочерями Михоэлса, уже совсем пожилыми. Снимать думаю в разных местах, в том числе и в Америке.
- Шекспир и шекспировские образы очень солидно и внушительно проходят, Михаил, через всю вашу актерскую и режиссерскую жизнь, через все ваше творчество. К Шекспиру вы возвращаетесь все время снова и снова. Чем, по-вашему, он интересен нам, современному зрителю и в России, и в Америке? Нам, живущим уже в двадцать первом столетии? Что нам Гамлет? Что нам Лир?
- На ваш вопрос отвечу так: а что нам Библия? А что нам живопись Леонардо? А что нам музыка Баха? Все то же для нас и Шекспир, и Пушкин. Шекспир в своих гениальных пьесах выстраивает особый вечный мир с вечными житейскими и нравственными проблемами. Вечными.
Сущность раздумий Гамлета сконцентрирована в его монологе перед смертью. Помните: «Да нет, нас не страшат предвестия, и в гибели воробья есть особый промысел. Если теперь, так значит не потом; если не потом, так значит теперь. Если не теперь, то все равно когда-нибудь. Готовность – это все. Раз то, с чем мы расстаемся, принадлежит не нам, так не все ли равно – расстаться рано? Пусть будет». И это все так совершенно высказано, и так касается каждого человека. Затронуты проблемы, связанные со смыслом жизни как таковой или с бессмыслицей жизни. С борьбой внутри человека между какими-то идеалами его и, к сожалению, реальностями жизни, которая толкает его на поступки, которые он не хотел совершать, но вынужден это делать. Например, проливать кровь.
То же самое и в «Короле Лире», где человек от абсолютной власти, которая развращает полностью, через страдания, сначала личные, а потом в более широком смысле слова, приходит к философии удаления от мира. Опять вспомним: «Пускай скорей нас отведут в темницу, мы там как птицы в клетке будем петь, искать благословение. Я на колени стану пред тобой, прося прощение. И так вдвоем мы будем жить, радоваться, песни распевать. Там будем узнавать о заключенных, все новости земли толковать: кто взял, кто нет, кто в силе, кто в опале. Мы в каменной тюрьме переживем все лжеучения мира, все смены их – прилив их и отлив». Вот такие философские итоги у много перестрадавшего человека. Грустная пьеса, конечно. И многое зависит от того, кто играет эту роль и как ставить эту гениальную пьесу.
- Вопрос в этом же контексте: в чем истоки ваших поэтических привязанностей? Почему Бродский? Ведь многие относятся к его поэзии, мягко говоря, совсем спокойно. А в нашей эмигрантской прессе зачастую возникают даже споры о Бродском.
- Об этом поэте спорят всюду. Вот уже скоро одиннадцать лет, как его нет. В Бостоне жила удивительная женщина, которая дружила с моими родителями, – Надежда Филипповна Крамова. Она стала писать стихи, когда ей было уже 92 года. Она, можно сказать, и привила мне любовь к поэзии Иосифа Бродского. Для меня бесспорно одно: он – классик. В том смысле, в каком мы воспринимаем поэзию Ахматовой, Пастернака, Цветаевой, Мандельштама, Самойлова. Он настоящий классик, который открыл новые горизонты в поэтике, в мировоззрении, в восприятии мира. Да, он не простой поэт, не так все просто у него. По его страницам не прокатишься на коньках, как говорил Толстой. Поэзия Бродского открывает необычайные широты смысла, образности, оттенков. Я уже столько лет занимаюсь этой поэзией и пробую и на вкус, и на цвет, и на звук, и на осмысление, и интерес к ней не проходит. Этот поэт и трудно познаваем иногда, и неисчерпаем. Это не значит, что я все у него люблю одинаково или даже все одинаково хорошо понимаю.
Но, знаете, даже сама биография Иосифа Бродского, скорее не биография – его судьба, его размышления о собственной жизни, наши размышления о его судьбе, – все это преисполнено глубочайшего смысла. Он эталонный в чем-то человек. Когда мы лишаемся таких людей, которые помогают нам ориентироваться, – таких как он, Самойлов, Окуджава, – мы теряемся, потому что все надо самим. А самим-то трудно. Надо иметь такого вот форварда, такого лидера. Нравственного лидера. Вот такой Иосиф Бродский. В этом его сила. Это не означает, что можно соглашаться со всем, что он говорит. С ним можно спорить и подвергать сомнению какие-то его мысли. Но он несомненно будит в тебе чувство познания мира, заставляет не лениться душевно. И это главное.
- Давайте вернемся в сегодняшнюю театральную жизнь России. Здесь в эмиграции мы судим о ней только по гастрольным спектаклям. Недавно смотрели «Двенадцатую ночь» в постановке английского режиссера Деклана Доннелана. И возникли споры: не исчезает ли в России былая постановочная стилистика, когда главное внимание отдавалось литературной первооснове драматургии, смысловому и образному наполнению текста. Многим показалось, что в этом спектакле главное – образность движения и пластики в ущерб языковой стилистике и образности персонажей. Замечаете ли вы эту тенденцию в современном российском театре?
- Я видел этот спектакль, о котором вы говорите. Доннелан, безусловно, талантливый режиссер. Основываясь на том, что во времена Шекспира женщины в театре не играли, он создал интересное представление с группой молодых и энергичных российских актеров. Мне показалось, что получился довольно изящный, радующий спектакль, вовсе не оскорбляющий установившиеся вкусы. Но в театральной жизни России сегодня совсем другая ситуация. Зачастую кто попало ставит что попало и с кем попало. Для меня чудовищно, когда начинают бездумно все модернизировать. Практически лучшие образцы психологического театра сегодня остались у таких режиссеров как Петр Наумович Фоменко. Его последний спектакль «Три сестры» просто поразительный. Я даже сказал себе, что больше я смотреть «Три сестры» не пойду никуда. В этой режиссуре – смелость, свежесть и нежность, обаяние молодости. Мастерски и тонко играют все актеры. И это очень приятно, что еще бывают в Москве такие спектакли – качественные, психологически насыщенные и хорошо сыгранные.
- Они продолжают прежнюю традицию или это все-таки результат нового сценического поиска, ответ на запросы новой публики?
- Конечно, есть разные спектакли, да и воспринимаются они по-разному. Перед приездом в Америку я был в Англии. И вот пошел в театр в самом центре Лондона смотреть «Антония и Клеопатру». Полный зал, тысяча с чем-то зрителей. Но спектакль очень плохой, актеры ничего не играют, они просто докладывают громко текст. Примитивные мизансцены, никакого режиссерского решения. А заняты знаменитые актеры, известные даже по голливудским фильмам. Я поразился: такой наш Волгоград пятидесятых годов. И самое удивительное, что зал все это принимает. Я редко бываю в Малом театре, но часто слышу отзывы, что там сохраняют традиции и даже неплохо. А в других театрах творятся абсолютные безобразия, например, все с тем же Шекспиром: «Гамлет» в Художественном театре, «Король Лир» у режиссера Бутусова с Константином Райкиным. Он мог бы играть эту роль, но нет режиссуры. Режиссура там вычеркивает главные смысловые акценты, когда идет сплошное бессмысленное движение, когда только эффекты и эффекты... Такой театр я не люблю и не принимаю. В любой режиссуре главное – концепция.
В российском кино сегодня тоже непростая ситуация. Хороших фильмов немного, но они есть. Мне, например, очень понравился, я писал об этом, «Доктор Живаго». А последнее мое радостное неожиданное открытие – фильм Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви». Это как будто бы новый, совершенно необычный Рязанов ставил, не «Клячи» там какие-то. Это, поверьте, такой умный, поэтичный, смешной и грустный, замечательно сыгранный артистами кинофильм. «Остров» Лунгина – спорный фильм, из последних интересных российских фильмов я бы назвал «Свободное плавание» молодого режиссера Хлебникова. Картина эта очень русская, немного абсурдистская, странная. Любопытен в ней показ такой автоматически тупой жизни сегодня в России. Был неплохой фильм у Месхиева – «Свои», где играл Богдан Ступка. Все-таки сегодня что-то происходит в российском театре и кинематографе.
- Где вы бываете в последнее время, что читаете?
- Много разъезжаю в эти годы. Перед Америкой – Англия, до этого я был в Эстонии, в Таллинне. Кстати, в этом небольшом сравнительно городе, где жиет около 400 тысяч жителей, сегодня двадцать с лишним театров, эстонских и русских, и все всегда полны. А до того я выступал в Тюмени, в Баку, в Германии... Читаю стихи, программ у меня много. Театральной антрепризы моей уже нет, она распалась вместе с семьей. Они живут в Израиле, детям там очень хорошо: учатся в американской школе. Сейчас вот отсюда, из Америки еду с концертами в Израиль.
При всех этих разъездах могу сказать, что живу я сравнительно замкнуто, иногда хожу в театры и смотрю кино, в основном на DVD. Как всегда, слушаю музыку в концертах и дома. А читать предпочитаю литературу о литературе. Скажем, книгу Лосева о Бродском – такую поэтическую биографию Иосифа Бродского. Или книгу Дмитрия Быкова о Пастернаке. Рассадин написал очень грустную книгу «Прощание», Сарнов написал книгу о Мандельштаме... Читаю и переводную литературу, например прозу Ромена Гари, он мне очень нравится.
- У вас уже сложился постоянный определенный контакт с публикой. И в России, и в других странах. Как вы чувствуете: сохраняются ли сегодня у вас те же энергетические, скажем так, связи с аудиторией, или все же со временем что-то меняется: ведь растет молодежь, новое поколение зрителей, читателей и слушателей?
- Ничего не меняется. Интерес, внимание публики и сегодня везде одно и то же, читаю я в Саратове или, например, в Миннеаполисе. Просто надо каждый год подтверждать делами свой уровень, повышать его, что-то готовить такое, чтобы было интересно и в Тюмени, и в Миннеаполисе, и в Чикаго. В любой аудитории, независимо от того, 600 в ней человек или 120, я выхожу и читаю им с увлечением, с полной отдачей. О моих концертах узнают из Интернета, из прессы, люди приходят, собираются полные залы. Меня, конечно, больше знают пожилые люди, но приходят и молодые. И это приятно. Если они меня понимают, если я им нужен, я могу завестись ничуть не меньше и буду работать и два, и три, и четыре часа. Я бесконечно благодарен американской русскоязычной публике, здесь я всегда чувствую огромный интерес и полное взаимопонимание.
- Спасибо вам, Михаил, за прекрасный концерт и за это интервью! Всегда рады видеть вас в нашем городе! Приезжайте почаще!