четверг, 5 августа 2010 г.

«У литературы еще будут главы своей истории»

Разговор с профессором Ирвином Уайлом

Эта яркая и уникальная личность вот уже более полувека преподает американским студентам различные курсы по русской словесности, культуре и литературе. Долгие годы профессор Ирвин Уайл руководил кафедрой славистики в университете Нортвестерн, в котором продолжает преподавать и сегодня. Он является организатором и одним из руководителей Американского отделения МАПРЯЛ – Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Ирвин Уайл – автор многих интереснейших исследований и книг о Достоевском, Толстом, Горьком, о различных проблемах литературы в России и других странах, автор воспоминаний о встречах и сотрудничестве с Корнеем Чуковским, Дмитрием Шостаковичем и другими выдающимися деятелями российской культуры. Постоянно поддерживает контакты с коллегами из Москвы, Санкт-Петербурга, из университетов Америки. Недавно он вернулся из Москвы, где принимал участие в конференции «Вторая мировая война глазами русских и американцев», организованной Российским государственным гуманитарным университетом.
- Уважаемый профессор, прежде всего расскажите, пожалуйста, откуда у вас такое великолепное знание русского языка и литературы? Может быть, у вас, как и у многих американцев, происхождение и корни – там, в России? Не ощущали ли и вы, выбирая профессию, зов предков?
- Я родился в 1928 году в городе Цинциннати, штат Огайо, мои предки были евреями – выходцами из Германии, у нас с Россией не было никаких связей. До Второй мировой войны я ничего не знал о России. Началась война, мы узнали о Советском Союзе и восхищались геройством русских. А после войны все из той страны стали злодеями в нашей официальной пропаганде. Мне это казалось странным, я понимал, что люди меняются, но чтобы так быстро… В 1947 году я стал студентом Чикагского университета, и нас заставили прочитать роман «какого-то русского писателя» (таким он был тогда для меня и моих однокурсников) Федора Достоевского «Братья Карамазовы». И, должен признаться, эта книга все перевернула во мне. Возникли вопросы: кто этот писатель, почему он знает все мои секреты? Помню, что тогда я пошел в книжный магазин и купил «Преступление и наказание» того же автора. Я был первокурсником, мне было восемнадцать лет, я начал читать эту книгу в субботу вечером и закончил ее в воскресенье во второй половине дня. Я был поражен до глубины души, и именно тогда решил, что буду заниматься русским языком, чтобы прочитать произведения этого замечательного писателя в подлиннике. И уже на следующий год пошел на курс этого языка с его именительным, родительным и самыми худшими винительным и творительным падежами. В 1948 году я впервые поехал в Европу, во Францию, по-французски я говорил хорошо. Я зашел в Париже в советское консульство, сказал: «Здравствуйте, я – ваша тетя» и добавил, что хочу поехать в Советский Союз. На меня удивленно посмотрели и сказали: «Молодой человек, вы что, не знаете, в каком мире вы живете?» Конечно же, меня не пустили.
- И когда же все-таки вам удалось впервые увидеть Россию?
- Лет через десять наступили другие времена: Кеннеди подписал договор с Хрущевым. Я уже был тогда аспирантом Гарвардского университета и получил разрешение побывать месяц на стажировке в Советском Союзе. Я начитался всякой разной пропаганды, и, естественно, ожидал отношения к себе как к американскому империалисту. Но меня приняли в Москве как родного брата. Это было удивительно. Я быстро понял, что русские – это очень симпатичные и чуткие люди, которые ясно и точно чувствуют то, что я чувствую. А ведь жили они раньше, да и тогда еще, под таким давлением, о котором мы даже представить себе в Америке не могли.
- Одним из первых русских писателей, творчеством которого вы серьезно заинтересовались, был Максим Горький. Почему?
- Очень рано, еще студентом, я прочитал повести «Детство», «В людях», другие произведения этого писателя. И они показались мне близкими, захотелось узнать об авторе побольше. А во время учебы в аспирантуре меня поразило, что какой-то Корней Чуковский, о котором я раньше ничего не слышал, еще в 1901 году написал большую статью о Горьком. Я достал ту книгу, где она была напечатана, и поразился: это была удивительная статья. Чуковский уже тогда многое предсказал, как будет развиваться этот писатель, что с ним может вообще случиться.
И когда я впервые приехал в Москву, я зашел в Союз писателей и спросил: кто был этот Чуковский? “Не был, а есть”, – ответили мне. И организовали поездку в Переделкино, где мне посчастливилось с ним познакомиться. Я рассказал о своем интересе к творчеству Горького, сказал, что знаю о том, что он, Корней Иванович, был очень близок к нему, особенно в двадцатые годы во времена издательства “Мировая литература”. И попросил Чуковского рассказать всю правду о том, как умер Горький. Оказалось, что он был тогда в доме, где Горький скончался. Корней Иванович подтвердил, что писатель умер естественной смертью. Рассказал он и о том, что в тот день в том доме был Сталин, внимательно читавший многие бумаги и документы на рабочем столе писателя. А потом появилось в газетах сообщение, что Горького убили “троцкистско-фашистские агенты”. Чуковский обратил мое внимание на то, что эта официальная версия была своеобразной угрозой Сталина всем писателям: с ними, особенно со строптивыми, может все что угодно случиться, и это будет объяснено происками врагов. Что, впрочем, и произошло потом в стране, варварски уничтожавшей свою интеллигенцию.
Я стал подробнее и тщательнее изучать и то время в России, и творчество Горького и других писателей. В результате написал книгу о Максиме Горьком, которая вышла в Америке в 1966 году (русский перевод в Москве – в 1993 году). А Корней Иванович Чуковский стал для меня как бы вторым отцом. В 1963, 67 и 68 годах, когда я приезжал в Москву, я многие воскресенья проводил у него на даче в Переделкино.
- За все эти годы вам приходилось, наверное, встречаться со многими выдающимися деятелями российской культуры и науки?
- Таких ярких незабываемых встреч было очень много. Прежде всего следует назвать замечательного композитора Дмитрия Шостаковича, столетие которого мы отмечаем в январе этого года. Он приезжал в Америку в 1973 году, я его сопровождал и был у него переводчиком, В Чикаго мы вручили ему Диплом о присуждении степени Доктора искусств нашего университета Нортвестерн. Часто приезжал сюда известный литературовед Александр Овчаренко, он очень много сделал для нашего литературного обмена. Я могу вспомнить многих известных людей, с которыми у меня были плодотворные дружеские и творческие контакты. Это и интересный исследователь литературы Борис Тагер, его очень уважали в Москве студенты, это заведующий кафедрой русской литературы МГУ Василий Иванович Кулешов, это известный литературовед Борис Бялик, который написал прекрасную рецензию на мою книгу о Горьком. Во время моего первого приезда в Союз в 1960 году он не захотел со мной встречаться. Но через несколько лет, когда я позвонил ему, чтобы поблагодарить за рецензию, он уже совсем иначе со мной разговаривал. Мы потом подружились, оказалось, что он – племянник прекрасного еврейского поэта Хаима Бялика. Он приезжал потом и в Америку, я сопровождал его как переводчик. Позже, когда я узнал, что он был в опале тогда, в 1960 году, я понял, что он по-своему защитил меня, отказавшись от встречи. Вообще за все эти годы я познакомился со многими в России и стал, если можно так сказать, полурусским человеком.
- А как здесь, в Америке складывалась ваша исследовательская и преподавательская деятельность?
- Я начал преподавать русский язык в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне в 1953 году. Потом я был преподавателем в Гарвардском университете, потом в еврейском университете Брандайс. С 1966 года работаю в университете Нордвестерн возле Чикаго. В закончившемся учебном году я вел огромный курс «Введение в культуру народов Советского Союза», там у меня было 500 студентов. Мы говорили не только о культуре, но и об истории, о политике. Читаю также курсы лекций по Достоевскому и Толстому. Мы ведем новый экспериментальный курс «Русская музыка в контексте русской культуры». Три года назад наши американские студенты не могли даже поверить, что они будут исполнять хоры из оперы Мусоргского «Борис Годунов». Но талантливый музыкант и педагог Наталья Ляшенко научила их и языку, и музыке. Научила даже тех, кто в это не верил. И я тоже учусь у нее. В прошлом году на итоговом концерте курса звучали отрывки из «Князя Игоря» и «Евгения Онегина». Они изучали Пушкина и Рахманинова и подготовили прошедший с огромным успехом концерт из произведений Рахманинова с исполнением оперы «Алеко». Думаю, что это уникальный курс не только в Соединенных Штатах, и горжусь, что все это – инициатива нашей кафедры.
А вообще я написал много статей и ряд книг о русской литературе и культуре. Конечно, меня, в основном, интересовала и вдохновляла литература ХIХ века, и я не могу сказать, что знаком с современной русской литературой хорошо. Да и из классики я знаю только то, что мне нравится, к чему я неравнодушен. Вы знаете, в последние годы мне рекомендуют иногда писательские имена и названия книг, я начинаю читать и очень быстро ощущаю, что мне дальше неинтересно. Наверное, это я виноват, а не авторы. И тем не менее из литературы ХХ века мне очень интересны Булгаков, Шолохов, Зощенко, Бабель, Солженицын, из поэтов – Ахматова и Мандельштам. И я стараюсь, чтобы мои студенты поняли это мое отношение.
- Вы назвали имя Шолохова. Как вы относитесь к современным спорам о подлинности его авторства?
- Я знаю, как интеллигентные люди в Советском Союзе ненавидели Шолохова. Я запомнил и фразу из письма Лидии Чуковской: «Русская литература может желать вам только одного: полного бесплодия». Но считаю, что в любом случае «Тихий Дон», кто бы ни был его автором, – великая книга, показывающая яркие образы людей в то сложное время.
- Продолжается ли и сегодня, уважаемый профессор, ваше тесное личное и научное сотрудничество с коллегами в России?
- Конечно, у меня очень много хороших русских друзей и коллег. Сейчас у меня самые тесные контакты с новым Российским государственным гуманитарным университетом, который возглавляет академик Афанасьев. Недавно я активно помогал создать там Центр по изучению американской культуры – American Studies Center. Официальное открытие этого Центра состоялось в сентябре 2004 года. Я очень часто бываю в России, сейчас три – четыре раза в год, я читаю лекции студентам в Гуманитарном университете и в новом университете в Санкт-Петербурге, в так называемом Невском Институте. Я присутствовал на таких публичных дебатах и спорах, о которых и подумать двадцать лет назад было невозможно. И для меня это огромные перемены.
- А как вы относитесь к русской литературе в эмиграции? Как по-вашему: существует ли она как самостоятельное явление или все это – осколок той, общей русской литературы?
- Бродский, Набоков, Довлатов – это, безусловно, яркие писатели. Я не сомневаюсь, что среди приехавших сюда в последнее время тоже много талантливых людей. Мы со временем, возможно, и о них узнаем. Конечно, им трудно, здесь они живут между английским языком и американской культурой и русским языком и русской культурой. Кто они: русские, американцы или какой-то гибрид? Ответить на этот вопрос очень сложно. Я писал, например, в свое время о том, что в «Лолите» Набокова, написанной по-английски, если читать ее очень внимательно, можно заметить мощную тень русского языка. Или в его поэме «Бледный огонь», где писатель даже схватывает по-английски разницу между петербургским и московским диалектами. Это ведь волшебство – передать все это. Но кто он – американец? С одной стороны – да. Его Лолита говорит абсолютно так, как американская девушка в то время. Потому что Набоков ездил в школьных автобусах и записывал отдельные выражения. Вопрос вообще очень сложный. Я уверен, что два – три наступающие поколения порадуют читателей произведениями ярких талантов на стыке английского и русского. У литературы будут еще главы своей неповторимой истории.
- Будем надеяться, во всяком случае, для этого, как нам кажется, есть все основания. И, завершая нашу беседу, расскажите, пожалуйста, о ваших ближайших творческих планах.
- В этом учебном году у меня три курса, в следующем будет только один – «Русская музыка в контексте русской культуры». Я буду продолжать контакты с Невским университетом, активно сотрудничать и всячески поддерживать American Studies Center в Москве. В феврале этого года в этом Центре состоится конференция на тему: «Мифы, которые мы, русские и американцы, рассказываем друг о друге». Недавно я закончил еще одну очень важную и ответственную работу. В Америке есть специальная компания – Teaching Company, которая записывает лекции выдающихся профессоров и выпускает их на CD. Они заказали мне 36 лекций о классиках русской литературы с древнейших времен до наших дней. И вот эта напряженная работа завершена: в мае этого года студенты и любители литературы смогут приобрести всю эту серию моих лекций.
- Огромное вам спасибо, уважаемый профессор, за беседу! Желаем вам дальнейших успехов в вашей такой разносторонней и важной деятельности!

Комментариев нет: